Ночной Охотник - Страница 57


К оглавлению

57

Ну, ребятки, покажите, кто в аранье сильнейший. Я указал рукой на туман, мысленно приказывая: «Убейте всех, кто там находится! Друг друга только не прихлопните». Мы с Тортилычем за внешним контуром приглядим.

Черепахоид набычился, изогнул без того горбатую спину из камня, занимая оборонительную позицию. Его дальние родственники ринулись в бой – сильфид взмыл ввысь, буквально исчезнув из поля зрения, примат обернулся к серой хмари и взревел, выпустив из пасти струю желтого пламени на полсотни метров. Мощь! Сверху туман разодрало в клочья ударной волной – птичка моя постаралась прозрачная.

Рогатый огневик кинулся в брешь, поливая землю пламенем. Не знаю, что там горит, языки пламени в рост человека. Обезьян буквально прожигал тоннель в постепенно затягивающемся за ним тумане. Серые щупальца-сгустки сшивали ткань астральной сущности, регенерируя себя, и распадались под напором воздушных ударных волн, бьющих с неба.

Правильно не призвал зверушек в бою у Вала. На мозги контроль давит капитально, башка трещит, кружится, больше трех за раз призывать действительно опасно. Огненный жаждет крови, его подлинная стихия – разрушение. В бою контролировать обезьяна, должно быть, невероятно тяжело. Не углядишь, он сорвется с цепи, спалит и своих, и чужих.

Перекрыв гул огня, к небесам вознесся оглушительный грохот. Туман резко захлопнулся за пламенным приматом, из серой массы выстрелили змеящиеся щупальца, я еле успел отпрыгнуть, уклоняясь. Сознание рвануло болью – трепыхая крыльями, облепленный лоскутами хмари птицеподобный сильфид закричал и грянулся о землю, сбивая ветки деревьев.

Какого?! Структура астральной сущности уплотнилась, четче проступили черты сплетшихся в омерзительный клубок гадов. Змеи выбрасывали раскрытые клыкастые пасти во все стороны.

Огненный слуга издал утробный рев, отдавшийся эхом в моем сознании и плохо слышимый в обретшем плотность желе тумане. Отчаяние, боль и ярость слились в жутком, выворачивающем наизнанку звуке. Сильфид вопил, стараясь содрать с себя лохмотья серого киселя, и ранил себя, разрывая собственную плоть когтями и зубастым клювом.

Связывающая меня с элементальными помощниками нить контроля натянулась струной и лопнула. Мне точно разломало черепную коробку, я схватился за голову, боль вытеснила чувства. Меня раздавливало под прессом, терзало раскаленными железными крючьями и жгло на костре одновременно.

Когда боль утихла и я наконец смог слышать и видеть, ударило зловоние змеиного гнезда. В глубине рассеивающегося тумана обрисовывались смутные контуры чего-то громадного, источающего смертный холод.


Лар-Джур

– На Красных Когтей и Рогатых Гадюк напали!

Сообщение Лар-Джура запоздало, о сражении в лесу не слышал только глухой. В стороне лагерей двух тролльих племен громыхнуло так сильно, что землю тряхнуло. Над деревьями поднялся столб тумана, знаменуя приход в мир существа, превосходящего понимание смертных. Старейшего призвали в аранью. Поскольку до рассвета атаковать железошкурых вожди не собирались, объяснение напрашивалось само собой: враги сделали ход первыми.

Внезапный ночной бой рушил замыслы, оговоренные у костра Рак-Джакала. Отсидеться до прихода таинственных союзников уже не выйдет, придется отвечать. Раз уж явился старейший лоа, нельзя упускать шанса взять Дом Шершня. Атаку могучий дух отобьет сам, после чего двинется на железошкурых.

Вышедший из шатра вождь растер снегом лицо. Рано, слишком рано напали на троллей! Лар-Джур не готов к бою, иначе не реагировал бы столь бурно, по лагерю заполошно носятся шаманы кланов, распевая заклинания и давая воинам испить из глиняных горшков берсерково зелье.

Колени Рак-Джакала задрожали, он с трудом устоял, опершись о столб у походного шатра из шкур. Сердце ухнуло в пятки, дыхание пресеклось. Молодой вождь боялся шевельнуться, дабы на него не обратил взор древнейший дух. Старейший представлялся ему огромным, непредставимо могущественным, беспощадным. Тролль на фоне одного из Владык Серых Пределов казался себе жалким червем под ногами олифанта. Громадный зверь не заметит, как раздавит мелюзгу, ступая по лесной тропе.

Собиратель Костей испытывал то же. Губы его побледнели и тряслись, в глазах стоял страх. Он даже не выпустил окровавленного ритуального ножа, так и прибежал, забыв вложить клинок в ножны. Еще чуть-чуть, и шаман упадет на колени и завизжит, моля о пощаде.

Пальцы трехпалой руки побледнели, сжав древко священного копья – грозного оружия, вынутого болотным отшельником из тотемного столба и врученного возглавившему поход Рак-Джакалу. Шершавая поверхность древка, обмотанного полосками человечьей, эльфийской и тролльей кожи, придала вождю уверенности. Ему предстоит напоить вражеской кровью Черное Копье и, срезав с живого предводителя железошкурых кожу, повязать ее на оружие в знак благодарности покровителю за победу.

– Ты подготовил костяных тварей? – выдавил Рак-Джакал, обращаясь к колдуну.

Тот закрутил головой и хлопнул себя ладонями по щекам.

– Не всех. Для создания Костяного Червя недостаточно угул-джас. Я закончу во время боя. Ты же поведешь сейчас воинов к большому каменному дому? – Вождь кивнул. – Жизненная сила павших во славу лоа потечет рекой в Червя, и он явится на зов.

– Пойдешь с нами?

– Я передам костяных зверей под власть клановых шаманов, а сам задержусь, направляя силу павших. Ненадолго: полусотни жертв достаточно.

Вождь ушел, потеряв интерес к колдуну. Лар-Джур не поможет в битве, зато твари из костей вступят в битву первыми.

57